Русский Фольклор

былина
Как во том было во городе во Крякове,
Во том славном селе да во Берёзове,
Да на той ли на улице Рогатице,
Да на том ли подворье богатырском
Охочь ездить молодец был за охотою,
А и стрелять-то да гусей-лебедей,
Стрелять малых перелётных серых утушек;
Вот он ездил по раздольицу чисту полю,
Целый день с утра ездил как до вечера,
Да не наехал он ни на гуся, ни на лебедя,
Да ни на малого да перелётного утёнышка;
На другой день он ездил с утра как до вечера,
Он подъехал-то ко синему ко морюшку,
Он увидел две белых две лебёдушки:
Да на той ли как на тихой заводи,
Да у того ли у зелёного у острова
Плавают две лебеди, колыблются;
Останавливал коня он богатырского,
Он отстёгивал свой да тугой лук
От того ли правого от стремечка булатного,
Наложил-то он и стрелочку калёную,
Натянул тетивочку шелковую,
Хочет подстрелить двух белых да лебёдушек!
Воспроговорили белые лебёдушки,
Проязычили языком человеческим:
«Ты удаленький дородный добрый молодец,
Ай ты славный богатырь святорусский!
Хоть подстрелишь нас, двух белых да лебёдушек
Не потешишь плеча ты богатырского,
Не утешишь сердца молодецкого:
Не две лебеди мы есть, не две белые,
Мы две девушки да есть, две красные:
Мы летаем как от хана от поганого,
Мы летаем пору-время как уж три года,
Прилетели мы на синее на морюшко!
Поезжай-ка ты в раздольице чисто поле
Да и ко славному ко городу ко Киеву,
Да и ко ласкову князю ко Владимиру:
А и Владимир-князь ест, пьёт да проклаждается
И над собой невзгодушки не ведает!
Как поедешь ты раздольицем чистым полем,
Да приедешь ты к сыру дубу кряковистому,
Увидишь как ты птицу на том дубе
— Сидит птица чёрный ворон:
Перьице у ворона черным-черно,
Крыльица у ворона белым-бело,
Перьица распущены до матушки сырой земли!»
Молодой Петро Петрович, королевский сын,
На коне сидит, сам пораздумался:
«Хоть подстрелю двух белых я лебёдушек,
Да ведь побью я две головки бесповинных
— Не потешу плеча я богатырского,
Не утешу сердца молодецкого!»
Он снимает стрелочку калёную,
Отпустил тетивочку шелковую,
А и свой тугой лук разрывчатый пристёгивал
А и ко правому ко стремечку булатному,
Да и поехал он раздольицем чистым полем
А и ко славному ко городу ко Киеву;
Подъезжал он ко сыру дубу кряковистому,
Как увидел он птицу черна ворона:
Сидит птица чёрный ворон на сыром дубе,
Перьице у ворона черным-черно,
Крыльица у ворона белым-бело,
А и распущены перьица до матушки сырой земли;
Этакой птицы на свете не видано,
А и на белом да и не слыхано!
Молодой Петр Петрович, королевский сын,
Он от правого от стремечка булатного
Отстегнул свой тугой лук разрывчатый,
Наложил он стрелочку калёную,
Натянул тетивочку шелковую,
Говорил молодец да таковы слова:
«Подстрелю я эту птицу черна ворона,
Его кровь-то расточу да по сыру дубу,
Его тушицу спущу я на сыру землю,
Перьице я распушу да по чисту полю,
Да по той долинушке широкой!»
Воспроговорил тут ворон, птица чёрная,
Испровещал да языком человеческим:
«Ты удаленький дородный добрый молодец,
Славный богатырь святорусский!
Ты слыхал ли поговорку на святой Руси:
В келье старца убить — так то не спасенье,
Черна ворона подстрелить —то не корысть получить!
Хоть подстрелишь меня, птицу черна ворона,
И порасточишь мою кровь ты по сыру дубу,
Спустишь тушицу на матушку сыру землю,
Не потешишь плеча ты богатырского,
Не утешишь сердца молодецкого!
Поезжай-ка ты во славный стольный Киев-град,
Да и ко славному ко князю ко Владимиру;
А и у славного у князя у Владимира
Идёт почестен пир да пированьице,
Он ест, да пьёт, да проклаждается,
Над собою князь невзгодушки не ведает:
Уж как ездит наездник во чистом поле,
Он кличет, выкликает поединщика,
Супротив себя да супротивника:
«Князь не даст мне если поединщика,
Супротив меня да супротивника,
Раззорю я славный стольный Киев-град,
Я чернь-мужичков всех повырублю,
Все Божьи церкви я на дым пущу,
Самому князю Владимиру голову срублю
Со Апраксией да королевичной!»
Молодой Петро Петрович, королевский сын,
На добром коне сидит, сам пораздумался:
«Как слыхал я поговорку на святой Руси:
В келье старца убить —так то не спасенье,
Черна ворона подстрелить — то не корысть получить
Хоть и подстрелю я птицу черна ворона,
Расточу его кровь да по дубу кряковистому,
Его тушицу спущу да на сыру землю,
Распушу его перьице да по чисту полю,
Да по той по долинушке широкой —
Не потешу плеча я богатырского
И не утешу сердца молодецкого!»
Он снимает стрелочку калёную,
Отпустил тетивочку шелковую,
А свой тугой лук разрывчатый пристёгивал
А и ко правому ко стремечку булатному,
На коне сидит да пораздумался:
«Прямоезжею дороженькой поехать в Киев-град —
То не честь мне, не хвала да молодецкая,
А и не выслуга от князя от Владимира;
А поехать мне дорожкой во чисто поле
Да ко тому наезднику удалому,
А и убьёт наездник во чистом поле —
Не бывать мне тогда да на святой Руси,
Не видать мне, молодцу, света белого!»
Он пустил коня да богатырского,
Он поехал по раздольицу по чисту полю,
Он подъехал ко наезднику удалому,
Оки съехались, добры молодцы, да поздоровались,
Они сделали уговор да промеж собой,
Как друг у друга да силушку отведати:
«Нам разъехаться в раздольице во чистом поле
На своих на конях на богатырских,
Приударить надо в палицы булатные,
Тут мы силушку у друг друга отведаем!»
Поразъехались они да на добрых конях
По славному раздольицу по чисту полю,
Они съехались в раздольице во чистом поле,
На своих на добрых конях богатырских,
Приударили во палицы булатные:
Они друг друга-то били не жалухою —
Со всей силушкой да богатырской;
Били палицами булатными да по белым грудям,
И у них палицы в руках да посгибалися,
А и по маковки да отломалися!
А и на них как доспехи были крепкие,
Они друг друга не сшибли со добрых коней,
Да не убили они друг друга, не ранили,
Никоторого местечка не кровавили!
Становили они, молодцы, добрых коней,
Сделали уговор да промеж собой:
Поразъехаться в раздольице во чистом поле
На своих на добрых конях богатырских,
Да приударить во копья мурзамецкие,
Чтобы силушку у друг друга поотведати!
Поразъехались в раздольице во чистом поле
На своих на добрых конях богатырских,
Приударили во копья мурзамецкие:
Они друг друга-то били не жалухою,
Не жалухою-то били по белым грудям;
У них копья-то в руках да посгибалися,
А и по маковки копья отломалися;
А и на них как доспехи были крепкие,
Они друг друга не сшибли со добрых коней,
Не убили они друг друга, не ранили,
Никоторого местечка не кровавили!
Становили добрых коней богатырских,
Говорили молодцы да промеж собой:
«Опуститься надо со добрых коней
А и на матушку да на сыру землю,
Надо биться-то нам боем-рукопашкою,
Тут у друг друга мы силушку отведаем!»
Сходили молодцы да со добрых коней,
Становилися на матушку сыру землю,
И пошли они биться боем-рукопашкою;
Молодой Петро Петрович, королевский сын,
Он умел бороться да одной ручкой;
Подошёл он к наезднику удалому,
Да схватил он наездника одной рукой
Да и бросил его на матушку сыру землю;
Как вынимал он нож да булатный,
Заносил свою да он ручку правую,
Заносил он ручку выше головы
Да и хочет опустить её ниже пояса:
Права ручушка в плече да застоялася,
В ясных очушках да помутился свет!
Тут он стал у наездника выспрашивать:
«Ты скажи-ка, наездник, мне поведай-ка:
Ты из какой стороны, какой ты земли,
Тебя каким, наездник, именем зовут,
Как удалого величают по отечеству?»
Говорит наездник, сам горько плачет:
«Ах ты старая базыка, новодревняя!
Тебе просто надо мною да насмехатися:
Как стоишь ты на моей белой груди,
И в руках ты держишь свой булатный нож,
И хочешь ты пластать мою да грудь белую,
Достать хочешь моё сердце да со печенью!
Если б я стоял на твоей груди белой,
Доставал бы твоё да сердце со печенью —
Не спрашивал бы я об отце твоём, матери,
Не спрашивал бы ни о роде, ни о племени!»
Разгорелось сердце богатырское
А у молода Петра у Петровича,
Он занёс свою да ручку правую,
Ручку правую занёс он выше головы,
Опустить её хочет ниже пояса:
Права ручушка в плече да застоялася,
В ясных очушках да помутился свет!
Стал он у наездника выспрашивать:
«Ты скажи-ка, наездник, мне поведай-ка:
Ты из какой стороны да ты какой земли,
Тебя каким, наездник, именем зовут,
Тебя как величают по отечеству?»
Говорил наездник таковы слова:
«Ай ты славный богатырь святорусский!
Как ты стал у меня выспрашивать,
Я стану про то тебе высказывать:
Родом есть я из города из Крякова,
Из того села да из Берёзова,
Ай со той ли да со улицы Рогатицы,
Со того ли подворья богатырского —
Молодой Лука Петрович, королевский сын!
Увезён был маленьким ребёночком,
Увезли меня татары ведь поганые
Да во ту во славну во хоробрую Литву,
Там возрастили до полного до возраста,
И стал я по плечах иметь силушку великую,
Выбирал коня себе я богатырского,
И повыехал на матушку да на святую
Русь Поискать своих я отца-матушки,
Поискать своего да роду-племени!»
Молодой Петро Петрович, королевский сын,
Он скорёшенько скочил со белой груди
И берёт наездника за ручушки за белые,
Берёт он за перстни за злачёные,
Подымает его со матушки сырой земли,
Становил он молодца да на резвы ноги,
На резвы ноги да супротив себя,
Целовал его в уста во сахарные,
Называл его братцем своим родным!
Они сели на добрых коней, поехали
Ко тому ко городу ко Крякову,
Ко тому селу да ко Берёзову,
Да ко той ко улице Рогатице,
Ко тому славному подворью богатырскому;
Приезжали они да на широкий двор,
Как сходили они да со добрых коней;
Молодой Петро Петрович, королевский сын,
Он бежал скоро в палаты белокаменные,
Молодой Лука Петрович, королевский сын,
А и стал по двору Лука похаживать,
За собой стал добра коня поваживать;
Молодой Петро Петрович, королевский сын,
Он скоренько шёл палатами белокаменными,
Проходил он во столову нову горенку,
Ко своей ко родной пришёл он матушке:
«Ай ты свет моя да родна матушка!
Как был я во раздольице во чистом поле,
Как наехал я во чистом поле на татарина,
Да кормил я его ествушкой сахарною,
Да и поил я его питьицем медвяным!»
Говорит ему тут родна матушка:
«Ай же свет моё чадо любимое,
Молодой Петро Петрович, королевский сын!
Как наехал ты в чистом поле на татарина,
То не ествушкой кормил бы ты сахарною,
То не питьицем поил бы ты медвяным,
А ты бил бы его палицей булатною,
Да и колол бы ты его копьём вострым:
Увезли у тебя братца они родного,
Увезли они совсем ещё ребёночком!»
Говорил Петро Петрович таковы слова:
«Ай ты свет моя да родна матушка!
Не на татарина наехал я во чистом поле,
А наехал я на братца родного,
На молода Луку да я Петровича!
А и Лука Петрович по двору похаживает,
За собой добра коня поваживает!»
Тут честна вдова Настасья-то Васильевна
Как скорешенько бежала на широкий двор
Да и в одной тонкой рубашечке без пояса,
В одних тонких чулочиках без чоботов!
Прибегала к своему да к сыну родному,
К молодому Луке да ко Петровичу,
Она брала его за ручушки за белые,
Бралась за его перстни да за злачёные,
Целовала во уста его в сахарные,
Называла своим сыном родненьким,
Да и вела его в палаты белокаменные,
Да вела его в столову нову горенку,
Да и садила его за столики дубовые,
И кормила братьев ествушкой сахарною,
Да и поила их питьицем медвяным;
И стали они жить да быть, век коротати.