Метки




Русская фольклорная фразеология, несмотря на полуторавековую традицию исследовательского обращения к ней, до сих пор как следует не изучена и не описана. «Проблема состава и функций поэтической фразеологии фольклора совершенно не разработана». Самое удивительное в том, что в поле зрения ученых до сих пор не попали очень интересные и весьма ценные для выявления закономерностей фольклорного мышления фразеологические объекты. Мы имеем в виду устойчивые словесные комплексы, условно называемые нами ассоциативными рядами.
Ассоциативные ряды в устнопоэтической речи еще не были предметом -специального изучения и описания, хотя исследовательская мысль продвигалась по пути выявления ассоциативных форм в языке фольклора и установления их художественной целесообразности.
Известно, что закон ассоциаций — основной закон психической жизни, а ассоциативность — фундаментальное свойство нашего мышления, что подтверждается и специалистами, решающими проблему искусственного интеллекта. Ассоциации, обнаруживающие свою сложную природу и механизм актуализации в процессах теоретического мышления, без сомнения, таковы же и в процессах художественного мышления с его «бесконечным лабиринтом сцеплений» (Л. Толстой). Установлено, что ассоциативность— одна из форм системной упорядоченности лексического запаса в памяти человека. Фольклористы отмечают роль ассоциативности в построении народнопесенных произведений. Как показал эксперимент «скрытой записи», сам порядок исполнения народных лирических песен, не связанных сценарием обряда, не случаен, достаточно устойчив и подчиняется художественным ассоциациям.
Догадку о возможной устойчивой ассоциативности как форме организации слов в песенном тексте мы видим у К. С. Аксакова, который тонко заметил, что в фольклорных примерах «удивительное отношение между словами, удивительная память, так сказать, мысли в языке при устройстве слова». Мысль Б. М. Соколова, описывающего «постепенное сужение образов», формировалась в русле представлений об ассоциативности: «... .Мы разумеем такое сочетание (внутреннее сцепление) образов, когда образы ступенчато следуют друг за другом в нисходящем порядке от образа с наиболее широким объемом к образу с наиболее узким объемом содержания». Однако акцент был сделан исследователем не на сцеплении слов, а на соотношении образов (денотатов) по объему и их эмоциональной значимости. В. Шкловский, обративший внимание на ступенчатость как характерный композиционный прием сказки, подметил противоречивость денотатов и их структурообразующих признаков. Лингвистическая сторона постепенного (ступенчатого) сужения образов игнорировалась. Неясен был сам отбор «образов», составляющих ступени.
Читать запись полностью »



Начало: Ассоциативные ряды в народной лирике. А. Т. ХРОЛЕНКО
 
Отличаются ли песни протяжного и частого характера своим использованием АР? Сопоставление на материале собрания П. В. Шейна хороводных и плясовых песен, с одной стороны, и беседных песен — с другой, показывает, что принципиального различия нет. И там, и здесь ассоциативные ряды многочисленны и разнообразны по тематике, структуре и функционированию. Однако видим, что ассоциативные ряды в частых песнях обнаруживают некоторое своеобразие: а) более активное использование рядов с партитивными отношениями (верба — веточка, молодей, — головушка, бородушка, тычина — вершина, хмель — перо, чеботочки — носочки, шубка — опушка и др.); б) тенденцию к созвучности ассоциируемых слов (веночек — цветочек, улочка — переулочек, долина — луговина, куст — лист и др.); в) активизацию, например, поля «пища и питьё» (вино — пиво, пиво — вино — ром, пиво — вино — водка и др.); г) использование лексем, которых не бывает в протяжных песнях (капуста — девица, солома — цветок). Вместе с тем в частых песнях наблюдается продолжение классических АР протяжных песен (батюшка— матушка — девушка).
Национальное своеобразие АР существительных отчетливо проявляется в сравнении. Достаточно сопоставить близкие по жанрово-тематическому признаку беседные песни из сборника П. В. Шейна с любовными и семейно-бытовыми песнями из собрания 3. Доленги-Ходаковского.
Читать запись полностью »



Про Егория храброго

Про Егория храброго
Про Егория храброго

Во шестом году семой тысячи,
Да при том царе, да при Федоре,
Да при Федоре Стратилатове,
Да при святой Софии премудрыя.
Читать запись полностью »



Книга Юлии Сазоновой «История русской литературы. Древний период» (тт. I—II, Изд. им. Чехова, Нью-Йорк, 1955) уже вызвала отклик в советской прессе. Но внимание рецензента, В. Кузьминой, было сосредоточено на вопросах древнерусской литературы в изложении Ю. Сазоновой, поскольку им посвящена основная часть книги; оценка глав о фольклоре дана В. Кузьминой лишь в самой общей форме.

Устная народная поэзия в книге Ю. Сазоновой составляет содержание первых трех глав в объеме 158 страниц из общего числа 823 страниц обоих томов. Правда, излагая материал древнерусской литературы, автор попутно касается некоторых народно-поэтических элементов в ней и иногда привлекает произведения устной поэзии для сравнения, в томе II отдельную главу посвящает духовным стихам, стоящим на грани письменной и устной поэзии. Но основной материал фольклора рассмотрен в указанных трех главах. При этом фольклор берется не в пределах того исторического периода, которому принадлежат рассматриваемые в книге литературные факты, а во всей совокупности явлений, включая и позднейшие. Так, автор говорит о сказках и сказочниках конца ХIХ-начала XX веков, об опытах сложения былин на темы советского времени и т. д.
Читать запись полностью »



Особый тип припева в необрядовых лирических песнях. В. П. Фёдорова
 
В русских необрядовых лирических песнях давно отмечен фольклористами особый тип припева — припевы заумные, которые практически почти не изучались. Между тем это важно для установления их традиционности и изучения эволюции песенных текстов. Исходный материал данной статьи — рукописные песенники XVIII в. из различных хранилищ Москвы, Ленинграда.
В просмотренных рукописных песенниках XVIII в. обнаружено 7 песен с заумными припевами. Хронологические рамки их записей — 50— 90-е гг. В Сборнике Кирши Данилова однотипный припев входит в единственную песню — «Там на горах наехали бухары».
Заумные припевы рукописных песенников прикреплены к песням комической направленности — сатирическим и юмористическим. Тематика юмористических песен в основном любовная. Сатирические песни связаны с осмеянием бытовых пороков. Комизм их чаще всего заключен в самой сюжетной ситуации. Часть песен откровенно эротического характера.
Припевы часто более сложны и громоздки, чем сама песенная строфа. По месту и роли в общей структуре песни они делятся на две группы. Одни из них выступают как составная неотъемлемая часть строфы. В песенник 388/235 коллекции Забелина (ГИМ) в 60-е гг. под № 57 внесена шуточная песня о двух радостях старосты с входящим в строфу припевом:
 
Ой за речкою шилды булды
Да две радости начики чекалды
Шевалды балды дрык.
Ой у старосты шилды булды
Да две радости начики чекалды
Шевалды балды тьфу.
Ой сноха сошла шилды булды
На пятьсот снесла начики чекалды
Шевалды балды ой.
Читать запись полностью »



Начало: Особый тип припева в необрядовых лирических песнях
 
Заумь в песне — юмористическое средство позабавить слушателей лепетом пьяных в кабаке.
C. Рыбаков летом 1893 г. с этнографическими целями посетил Уфимскую и Оренбургскую губернии. Записывая песни, он обратил внимание на тарабарщину, вносимую певцами в произведения и дал определение ее назначению: «Песни на таком языке и мелодии в роде инородческих сочиняются с целью поиронизировать».
Итак, роль зауми в заумных припевах разнообразна, при этом главная ее задача — эмоционально усилить комическое звучание песни.
Из чего же состоит заумь в припевах?
Она основывается на смеси названий букв русского алфавита (ер, рцы, люди), нескольких общерусских слов (трава, жил-был сам, пил зелено вино), звукоподражаний музыкальным инструментам (тумрак, там-там» фор-фор, шинда-шиндра), иностранных имен (Карла, Густав, Панколь, Индрик, Тиль), названий музыкальных инструментов (свирель), старославянизмов (хелми, велми), диалектизмов (трында, прокурат). Довольно значителен в припевах пласт варваризмов, часто искаженных. В основном это — тюркизмы, а также польская, еврейская и французская лексика. Все это сцементировано единым четким ритмом.
Большая часть тарабарщины или не поддается распознанию, или расшифровывается со значительной долей предположительности.
Еще Г. Виноградов отмечал трудность выявления смысла зауми, вместе с тем неднократно подчеркивал, что говорить о полном его отсутствии нельзя. Сам он объяснил многие слова в работах по детскому фольклору.
Читать запись полностью »



Два одинаково популярных героя новгородского эпоса различаются, в част ности, тем, что по-разному связаны с летописными известиями о них. Степень этой соотнесенности и степень достоверности одного из таких известий были предметом дискуссий не только эпосоведов, но и историков. Если о Василии Буслаеве — в сущности только одно летописное свидетельство, хотя и повторенное в нескольких памятниках, то довольно много сведений, относящихся прямо или косвенно к прототипу былинного Садко.
С. М. Соловьев, решительно утверждавший историчность Василия Буслаева, по вопросу об историчности Садко высказывался осторожно: «Сходство песенного Садка с летописным, — пишет он, — заключается втом, что и в песне богатый гость — охотник строить церкви». Еще менее определенно писал по этому поводу Ф. И. Буслаев. Упомянув, что былинный Садко строил церкви, исследователь замечает: «...эта подробность согласуется с известиями новгородских летописей о том, что нигде на Руси не строилось так много церквей простыми гражданами, как в Новгороде», но не упоминает летописного Сотко Сытинича.
А. Н. Веселовский не сомневался, что в былине отразился, по сходству имен, реальный Сотко Сытинич, строитель церкви Бориса и Глеба. Из построенных же Садко, согласно былинам, церквей, по мнению исследователя, «первичной является < ...> церковь в честь Николы, спасшего Садку из моря».В. Ф. Миллер, выводивший былину о Садко в основном из финского эпоса, по вопросу об отношении его к летописному Сотко Сытиничу фактически придерживался того же взгляда, что и Веселовский. Отождествлял Сотко Сытинича с былинным Садко и А. В. Марков.
Читать запись полностью »



Эпическая предыстория новгородской земли

Три десятилетия назад в фольклористике фундаментально был обоснован весьма существенный тезис, сводящийся к тому, что «известную нам былинную традицию можно рассматривать как новгородскую интерпретацию русского эпоса». Иными словами, все дошедшее до собирателей былин эпическое наследие — фактически достояние Новгородской земли. Хотя относительно небольшая часть записей была осуществлена за ее пределами, это — фиксации от потомков людей, из нее переселившихся или из нее переселенных. За века ордынского владычества и изживания его последствий живая традиция древнего героического эпоса угасла в других областях Русской земли, сохраняясь только на не знавшей татарских нашествий и ордынских баскаков территории, подвластной Великому Новгороду.
Читать запись полностью »