Русский Фольклор

былина
Из далече-далече, из чиста поля,
Тут едут удалы два молодца,
Едут конь-о-конь, да седло-о-седло,
Узду-об-узду да тесмяную,
Да сами меж собой разговаривают:
«Куда нам, братцы, ехать будет?
Уж ехать, не ехать во Суздаль-град?
Да в Суздале-граде питья много,
Да будет добрым молодцам испропитися —
Пройдёт про нас славушка недобрая;
Да ехать, не ехать в Чернигов-град?
В Чернигове-граде девки хорошие,
С хорошими девками спознаться будет —
Пройдёт про нас славушка недобрая;
Нам ехать, не ехать во Киев-град?
Как ехать к Киеву-граду на оборону,
Да нам, добрым молодцам, на похвальбу!»
Приезжают ко граду ко Киеву,
Ко тому же ко князю Владимиру,
Ко той же ко гриденке ко светлой;
Соскакивают молодцы да со добрых коней,
Оставляют коней своих непривязанных:
Никому-то коней да не оставить,
Никому-то до коней да, право, дела нет;
Да входят во гриденку во светлую,
Да крест-то кладут по-писаному,
Поклон-то ведут да по-учёному,
Молитву творят все Иисусову,
Они бьют челом на все четыре стороны,
А князю с княгинею на особинку:
«Ты здравствуй, Владимир стольнокиевский
Да здравствуй, княгиня мать Апраксия!»
Говорит-то Владимир стольнокиевский:
«Вы здравствуйте, удалы добры молодцы!
Вы какой же земли, какого города,
Какого отца да какой матушки,
Как вас, молодцев, да именем зовут?»
Говорит тут удалый добрый молодец:
«Меня зовут Алёшей да Поповичем,
Сын попа Леонтия Ростовского,
Да другой-то Еким — Алёшин паробок».
Говорит тут Владимир стольнокиевский:
«Давно про тебя весточка прохаживала,
Случилося Алёшу в очи видети:
Да первое тебе место — подле меня,
Другое тебе место — супротив меня,
Третье тебе место — куда сам хочешь!»
Говорит-то Алёшенька Попович:
«Не сяду я на место подле тебя,
Не сяду я на место супротив тебя,
Да сяду я на место, куда сам хочу:
Да сяду на печку на муравленку,
Под красное под трубное окно».
Немножко поры да миновалося,
Да на пяту гридня отворялася,
Да лезет-то чудо поганое,
Собака Тугарин был Змеевич-то!
Да богу собака не молится,
Князю с княгиней он не кланяется,
Князьям и боярам челом не бьёт;
Вышина у собаки ведь трёх сажен,
Ширина у собаки ведь двух охватов,
Промеж глаз его да калёна стрела;
Садился собака он за дубов стол,
По праву руку князя он Владимира,
По леву руку княгини он Апраксин;
Алёша на запечье не утерпел:
«Ты ой еси Владимир стольнокиевский!
Али ты с княгиней не в любви живёшь? —
Промеж вами чудо сидит поганое,
Собака Тугарин Змеевич-то!»
Принесли-то на стол да как лебедь белую,
Вынимал-то собака свой булатный нож,
Поддел-то собака он белу лебедь,
Он кинул, собака, её себе в гортань,
Со щеки-то на щеку перемётывает,
Лебяжьи кости да вон выплёвывает;
Алёша на запечье не утерпел:
«У моего у света у батюшки,
У попа у Леонтия Ростовского,
Была стара собачища дворовая,
По подстолью собака волочилася,
Лебяжьею костью подавилася,
Собаке Тугарину не миновать того —
Лежать ему далече в чистом поле!»
Принесли-то на стол на пирог столовый,
Вынимал-то собака свой булатный нож,
Поддел-то пирог да на булатный нож,
Он кинул, собака, себе в гортань;
Алёша на запечье не утерпел:
«У моего у света у батюшки,
У попа у Леонтия Ростовского,
Была стара коровища дворовая;
По двору-то корова волочилася,
Дробиной корова подавилася,
Собаке Тугарину не миновать того —
Лежать ему далече в чистом поле!»
Говорит-то собака как Тугарин-то:
«Да что у тебя на запечье за смерд сидит,
За смерд-то сидит да за засельщина?»
Говорит-то Владимир стольнокиевский:
«Не смерд-то сидит да не засельщина,
Сидит русский могучий да богатырь,
А по имени Алёшенька Попович-то!»
Вынимал-то собака свой булатный нож,
Да кинул собака нож на запечье,
Да кинул в Алёшеньку Поповича;
У Алёши Екимушка подхватчив был,
Подхватил он ведь ножичек за черешок:
У ножа были припои ведь серебряны.
По весу-то припои были двенадцать пуд;
Да сами они да похваляются:
«Здесь у нас дело заезжее,
А хлебы у нас здесь завозные:
На вине-то пропьём, хоть на калаче проедим!»
Пошёл-то собака из застолья вон
Да сам говорил таковы речи:
«Ты будь-ка, Алёша, со мной на поле!»
Говорит-то Алёша Попович:
«Да я с тобой, с собакой, хоть теперь готов!»
Говорит-то Екимушка да паробок:
«Ты ой еси Алёшенька — названый брат!
Да сам ли пойдёшь али меня пошлёшь?»
Говорит-то Алёша ведь Попович-то:
«Да сам я пойду, да не тебя пошлю,
Да силы у тебя так есть с два меня!»
Пошёл-то Алёша пеш дорогою,
Навстречу ему идёт названый брат,
Названый-то брат идёт Гурьюшка:
На ногах у него поршни из кабан-зверя,
На голове у него шелом земли греческой,
В руках у него шалыга подорожная,
Весом была шалыга в девяносто пуд!
Да той он шалыгой подпирается;
Говорит-то Алёша Попович:
«Ты здравствуй, мой названый брат,
Названый ты брат, да ведь Гурьюшка!
Ты дай мне поршни кабан-зверя,
Ты дай мне шелом земли греческой,
Ты дай мне шалыгу подорожную!»
Надел Алёша поршни кабан-зверя,
Надел шелом земли греческой,
В руки взял шалыгу подорожную,
Пошёл-то Алёша пеш дорогою,
Да этой шалыгой подпирается;
Он увидел собаку во чистом поле,
Да едет Тугарин по чисту полю,
Кричит он, зычит да во всю глотку:
«Да хочешь ли, Алёша, я конём стопчу?
Да хочешь ли, Алёша, я копьём сколю?
Да хочешь ли, Алёша, я живьём сглону?»
На то да Алёшенька ведь вёрток был —
Подвернулся под гриву лошадиную,
Смотрит собака по чисту полю:
«Да где же Алёша ведь стоптан лежит?»
Да втапоры Алёшенька Попович-то
Выскакивал из-под гривы лошадиной,
Он машет шалыгой подорожною
По Тугариновой да по буйной голове —
Покатилась голова да с плеч, как пуговица,
Свалилось трупье да на сыру землю!
Да втапоры Алёша сын Попович-то
Ловит Тугаринова добра коня,
Левой-то рукой да он коня держит,
Правой-то рукой да он трупье сечёт;
Рассёк-то трупье да на мелки части,
Разметал трупье да по чисту полю,
Поддел Тугаринову буйну голову,
Поддел-то Алёша на остро копьё,
Повёз-то ко князю ко Владимиру;
Привёз-то ко гриденке ко светлой
Да сам говорил да таковы речи:
«Ты ой еси Владимир стольнокиевский!
Буди* нет у тебя пивна котла —
Так вот тебе Тугаринова буйна голова;
Буди нет у тебя да пивных больших чаш —
Так вот тебе Тугариновы ясны очи;
Буди нет у тебя да больших блюдищев —
Так вот тебе Тугариновы большие ушища!»
--------------------------------
*если