Русский Фольклор

сказка Марья-Царевна Лягушчонка

У царя Микидона было три сына, и все неженатые. Вот они просятся: «Батюшка, жени нас!» — «Нет, дети, вы сами уж взрослые, ищите себе невест. Я тогда могу свадьбу сыграть, бал собрать, на пир гостей созвать».
Те ребята собрались обдумать, где какую кому невесту сватать, и придумали: «Давайте мы себе сделаем стрелы!» Сделали они стрелы; и такой у них был уговор: куда попадёт стрела, там и их невеста. Вот первый брат натянул свой лук и выпустил стрелу. Попала стрела в царский дворец. Другой брат натягивает свой лук и выпускает стрелу. Попала его стрела в княжеский дворец.
Потом натянул свой лук Иван-царевич и выпустил свою стрелу. Пошёл он её отыскивать и нашёл в речке. И заплакал Иван-царевич. Плачет Иван-царевич, а по речке волны расходятся: плывёт Марья-царевна лягушчонка, во рту несёт она его стрелу и говорит: «Ква-ква! Что, Иван-царевич, вы плачете?» — «Ну,— говорит,— как же не плакать! Все мои братья невест нашли, а мне невесты нет...» — «Ну, да что же, буду и я твоя невеста!» Ну, хоть и не нравится Иван-царевичу лягушчонка, а судьба!
Приходит к отцу, объявляет, что у него невеста есть. Хотя совестно сказать, что лягушчонка невеста, но всё же сказал. А братья — хохотать. Подняли брата на смех! Вышел отец и говорит: «Полно вам смеяться, пора за дела браться!» Первому брату, старшему сыну, приказал полотенце принести. И второму так же. И Иван-царевичу велел полотенце принести.
Пошли старшие братья и сказали своим жёнам, что батюшка требует от них по полотенцу в подарок. Приходит Иван-царевич к речке и слёзно плачет. Плывёт его лягушчонка: «Ква-ква! Что, Иван-царевич, плачешь?» — «Как же мне не плакать? Мой батюшка приказал полотенце принести. Где я его возьму?» — «Ну, ложись спать, утро мудренее вечера!» А на берегу палатка выстроена прекрасная; лёг он спать в этой палатке. Выходит Марья-царевна прекрасная, махнула рукавом: «Собирайтесь, мамки, няньки, ткать полотенце, каким батюшка мой утирался!» Те собралися, соткали ей такое полотенце — лучше, чем то, каким батюшка утирался, с разными розовыми цветами! Наутро поднимается Иван-царевич и несёт своему отцу родному полотенце. Подали братья полотенца; хорошо полотенце у старшего сына, у среднего — ещё лучше. А Иван-царевич подал полотенце — и нельзя описать: красивей всех и лучше всех!
На другой день задаёт царь задание, чтобы принесли все по скатерти. Старший брат пошёл своей жене заказывать, средний — своей, а Иван-царевич опять заливается слезами. Раздвоились на речке волны, плывёт лягушчонка, спрашивает: «Ква-ква, Иван-царевич, что плачешь?» — «Как же не плакать? Батюшка приказал мне принести скатерть, а где я её возьму?» — «Ну, Иван-царевич, ложись спать, утро мудренее вечера!» Лёг он спать; выходит Марья-царевна прекрасная, махнула рукавом: «Мамки, няньки, собирайтесь сюда ткать скатерть Иван-царевичу в точности такую, как у моего батюшки на столе!» Выткали они скатерть—такая скатерть прекрасная: по краям узоры— лесами, посередине — морями!
Утром встал Иван-царевич, взял скатерть и пошёл к отцу. Собрались братья. Стал отцу старший брат подавать — какая же красота, как хороша! Отец радуется. Подал другой сын — ещё лучше. Старший брат Иван-царевичу говорит: «А ты что от своей лягушчонки принёс?» Подаёт Иван-царевич отцу скатерть — какая же красота выткана: и морями, и лесами, и звёздочками, и месяцами, и кораблями! Невозможно подумать и невозможно описать, не видел царь никогда такой скатерти в своей жизни!
Потом царь даёт им приказание, чтобы их жёны испекли по пирогу. Пошли к жёнам заказывать. Иван-царевич пришёл к речке, заливается слезами. «Где я,— говорит,— батюшке пирог возьму?» Раздаётся волна по речке, плывёт лягушчонка: «Ква-ква! Что плачешь, Иван-царевич?» — «Вот мой батюшка приказал по пирогу принести в подарок. Братья мои пошли жёнам заказывать, а я где буду брать?» — «Ну, Иван-царевич, ложись спать, утро мудренее вечера!» Тот лёг спать; вышла Марья-царевна прекрасная, махнула рукавом: «Собирайтесь, мамки, няньки, пеките мне пирог, какой мой батюшка едал!»
Испекли пирог. До того пирог вышел воздушен и всякими цветами алыми, какие только бывают, украшен! Просыпается Иван-царевич, завёртывает она ему пирог, и понёс он отцу гостинец.
Приносит старший брат — пирог очень хорош. А средний — и того лучше. Старший брат Иван-царевичу говорит: «А ты от своей лягушчонки, должно, не принёс и корки!» Вынимает Иван-царевич из-за пазухи пирог, завёрнутый в салфетку. Салфетка блестит — таких царь не видел! А развернул салфетку — никогда таких во всём свете пирогов не было, лучше всех!
Тогда отец приказывает им: «Надо собрать бал, ваших жён посмотреть!» Старшие братья пошли своим жёнам приказать собираться на бал. А Иван-царевич призадумался, пошёл к речке. Сел и думает: «Они жён привезут, ну а я кого?» Плывёт лягушчонка по речке, и раздаётся волна. «Ква-ква, Иван-царевич, что ты слёзно плачешь?» — «Как же! Батюшка приказал нам завтра с жёнами приезжать на бал. А я с кем приеду, кого я покажу?» — «Иван-царевич, ложись спать, утро мудренее вечера!» Утром собираются они. Вынимает она ему костюмы, галстуки — таких ни на ком нет. Как она его нарядила!
Старшие братья приехали со своими жёнами — разукрашены, разодеты. Их слуги встречают, раздевают, на стулья сажают. Одна сноха приехала роскошно одета, другая — ещё лучше. А Иван-царевич идёт один. Когда он пошёл к отцу, она его провожала и приказала: «Тебя будут спрашивать: «Где твоя жена лягушчонка?» — скажи: «А она скоро приедет». Старшие братья встречают и спрашивают: «Одет-то хорошо, но хоть бы ты свою лягушчонку в коробке принёс!»
Вдруг поднялся вихрь, и пыль столбом, и конный топот! Лягушчонка едет в карете — всё стонет, гремит. У коней её из-под копыт огонь брызжет, из ноздрей дым валит! Карета её — в золоте, сама в драгоценностях, вся наряженная! Братья Иван-царевича спрашивают: «Что за такой поднялся гул?» — «Это моя лягушчонка в коробчонке плывёт!»
Подъезжает она к царскому дворцу. Не их прислуга с нею, а своя. Все убраны — какая красота, какая чистота!
Подскакивает Иван-царевич её ссаживать, берёт под руку. Её прислуга ведёт; он с ней под ручку к отцу подходит — отец никогда не видел такой красоты! Пошёл у них пир на весь мир. Марья-царевна не допьёт и в рукав льёт. Старшие снохи глядят и так же: не допьют и в рукав льют. Мясо она не доедает и кости в рукав складывает. По окончании всего пира начались у них танцы. Махнула Марья-царевна правым рукавом — вода в комнату полилась, море образовалось, поплыли гуси и лебеди; махнула другим рукавом -полетели птички, запели пташки. И так гости заслушались, зачаровались! А Иван-царевич не нарадуется — какая же она красота!
Пошла старшая сноха танцевать. Махнула правым рукавом — всего свёкра щами залила, махнула другим — лоб ушибла костью. Средняя сноха за ней поспешила и тоже ему по уху костью задела. Рассердился царь и прогнал их!
А Иван-царевич вперёд убежал и взял шкурочку лягушачью Марьи-царевны и сжёг. И в это время приехала она: «Ах, Иван-царевич, что вы сделали, вы бы немного повременили, я бы была ваша жена!» И из-за этого Кашей Бессмертный унёс Марью-царевну. Заплакал Иван-царевич и пошёл невесел, головушку повесил.
Идёт старый старичок ему навстречу: «Что плачешь, Иван-царевич?» — «Вот Кащей Бессмертный унёс у меня невесту!» — «Я тебе дам клубочек, куда клубочек покатится, туда ты и иди»,— говорит тот старичок.
Идёт он, клубочек катится — два чёрта дерутся. Подходит: «Что вы дерётесь?» — «Да вот делим вещи!» — «Какие же вещи?» — «Дубинка — самобивка, шапка — невидимка и скатерть — самобранка!» — «Ну, я вам их поделю!» Связал им сорокаметровую верёвку: «Кто скорей до конца добежит, тот и получит вещи!» Они схватились за эту верёвку и пока перехватывались, Иван-царевич ушёл с теми вещами.
А клубочек всё катится. Прикатился клубочек под дубочек. Под этим дубочком — сундучочек. Откопал он этот сундучочек, там лежит заяц. Вот он разорвал зайца — в нём утка. Он её разорвал — в ней яйцо. В этом яйце Кащея Бессмертного смерть!
Подходит он ко дворцу Кащея Бессмертного. Стоят там львы, стоят тигры, рёвом ревут и проходу Иван-царевичу не дают. Надел он шапку-невидимку, пустил дуби-нушку-самобивку. Шапка-невидимка в дом его пустила, дубиика-самобивка зверей убила. Вошёл он в дом — хорошо разукрашен, прекрасен дом у Кащея Бессмертного. Сидит Марья-царевна во светлице. Как она царевича увидала — и без памяти упала. А Кащей Бессмертный почувствовал: «Это кто же пришёл?» Бросился в дверь и чуть-чуть Иван-царевича не задавил. А Иван-царевич яйцо раздавил и его душу загубил! Тогда Иван-царевич свою царицу за руку брал, в праву щёку целовал. Я там была, их встречала! А когда чай-то пила, по губам текло, а в рот не попало. Вот и сказке конец.