Русский Фольклор

сказка
Жил-был старик; у него было три дочери: старшая и средняя — щеголихи, а младшая только о хозяйстве заботи­лась. Собирается отец в город и спрашивает у своих доче­рей: которой что купить? Старшая просит: «Купи мне на платье!» И средняя то же говорит. «А тебе что, дочь моя любимая?» — спрашивает у младшей. «Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола!»
Отец простился с ними и уехал в город; старшим доче­рям купил на платье, а перышко Финиста — ясна сокола нигде не нашёл. Воротился домой, старшую и среднюю доче­рей обновами обрадовал. «А тебе,— говорит младшей,— не нашёл перышка Финиста — ясна сокола».— «Так и быть,— сказала она,— может, в другой раз посчастливится найти». Старшие сестры кроят, да обновы себе шьют, да над нею посмеиваются, а она, знай, отмалчивается.
Опять собирается отец в город и спрашивает: «Ну, дочки, что вам купить?» Старшая и средняя просят по платку купить, а младшая говорит: «Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола!»
Отец поехал в город, купил два платка, а перышка и в глаза не видал. Воротился назад и говорит: «Ах, дочка, ведь я опять не нашёл перышка Финиста — ясна соко­ла!» — «Ничего, батюшка, может, в иное время посчастли­вится».
Вот и в третий раз собирается отец в город и спраши­вает: «Сказывайте, дочки, что вам купить?» Старшие гово­рят: «Купи нам серьги». А младшая опять своё: «Купи мне перышко Финиста — ясна сокола!»
Отец купил золотые серьги, бросился искать перышко — никто такого не ведает; опечалился и поехал из городу. Только за заставу выехал, а навстречу ему старичок несёт коробочку. «Что несёшь, старина?» — «Перышко Фини­ста — ясна сокола».— «Что за него просишь?» — «Давай тысячу!»
Отец заплатил деньги и поскакал домой с коробочкой. Встречают его дочери. «Ну, дочь моя любимая,— говорит он младшей,— наконец и тебе купил подарок; на, возьми!» Младшая дочь чуть не прыгнула от радости, взяла коро­бочку, стала её целовать-миловать, крепко к сердцу прижи­мать.
После ужина разошлись все спать по своим светёлкам; пришла и она в свою горницу, открыла коробочку: перыш­ко Финиста — ясна сокола тотчас вылетело, ударилось об пол, и явился перед девицей прекрасный царевич. Повеи они меж собой речи сладкие, хорошие. Услыхали сестры и спрашивают: «С кем это, сестрица, ты разговарива­ешь?» — «Сама с собой»,— отвечает красна девица. «А ну, отопрись!»
Царевич ударился об пол — и сделался перышком; она взяла, положила перышко в коробочку и отворила дверь.
Сестры и туда смотрят и сюда заглядывают — нет никого! Толь­ко они ушли, красная девица открыла окно, достала перышко и говорит: «Полетай, мое перыш­ко, во чисто поле, погуляй до по­ры до времени!» Перышко обра­тилось ясным соколом и улетело в чистое поле.
На другую ночь прилетает Финист — ясный сокол к своей девице; пошли у них разговоры весёлые. Сестры услыхали и сейчас к отцу побежали: «Батюшка! У нашей сестры кто-то по ночам бывает; и теперь сидит да с нею разговаривает».
Отец встал и пошёл к младшей дочери; входит в её гор­ницу, а царевич уж давно обратился перышком и лежит в коробочке. «Ах вы негодные! — накинулся отец на своих старших дочерей.— Что вы на неё понапрасну наговари­ваете? Лучше бы за собой присматривали!»
На другой день сестры придумали хитрость: вечером, когда на дворе совсем стемнело, подставили лестницу, набрали острых ножей да иголок и натыкали на окне крас­ной девицы. Ночью прилетел Финист — ясный сокол, бил­ся, бился — не мог попасть в горницу, только крылышки себе обрезал. «Прощай, красна девица! — сказал он.— Если вздумаешь искать меня, то ищи за тридевять земель, в три­десятом царстве. Прежде три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три про­свиры каменных изгложешь, чем найдёшь меня, добра молодца!»
А девица спит себе: хоть и слышит сквозь сон эти речи неприветливые, а встать-пробудиться не может. Утром про­сыпается, смотрит: на окне ножи да иглы натыканы, а с них кровь так и капает. Всплеснула руками: «Ах, Боже мой! Знать, сестрицы сгубили моего друга милого!» В тот же час собралась и ушла из дому. Побежала в кузницу, сковала себе три пары башмаков железных да три посоха чугунных, запаслась тремя каменными просвирами и пустилась в до­рогу искать Финиста — ясна сокола.
Шла, шла, пару башмаков истоптала, чугунный посох изломала и каменную просвиру изглодала; приходит к из­бушке и стучится: «Хозяин с хозяюшкой! Укройте от тём­ной ночи!» Отвечает старушка: «Милости просим, красная девица! Куда идёшь, голубушка?» — «Ах, бабушка! Ищу Финиста — ясна сокола».— «Ну, красна девица, далеко ж тебе искать будет!»
Утром говорит старуха: «Ступай теперь к моей средней сестре, она тебя добру научит; а вот тебе мой подарок: сере­бряное донце, золотое веретёнце; станешь кудель прясть — золотая нитка потянется!» Потом взяла клубочек, покатила по дороге и наказала вслед за ним идти: «Куда клубочек покатится, туда и путь держи!» Девица поблагодарила ста­руху и пошла за клубочком.
Долго ли, коротко ли — другая пара башмаков изно­шена, другой посох изломан, ещё каменная просвира изгло­дана; наконец прикатился клубочек к избушке. Она посту­чалась: «Добрые хозяева! Укройте от тёмной ночи красну девицу!» — «Милости просим! — отвечает старушка.— Ку­да идёшь, красная девица?» — «Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола».— «Далеко ж тебе искать будет!»
Утром даёт ей старушка серебряное блюдо и золотое яичко и посылает к своей старшей сестре: она-де знает, где найти Финиста — ясна сокола. Простилась красна девица со старухой и пошла в путь-дорогу; шла, шла — третья пара башмаков истоптана, третий посох изломан и послед­няя просвира изглодана — прикатился клубочек к избушке. Стучится и говорит странница: «Добрые хозяева! Укройте от тёмной ночи красну девицу!» Опять вышла старушка: «Поди, голубушка! Милости просим! Откуда идёшь и куда путь держишь?» — «Ищу, бабушка, Финиста — ясна со­кола». -— «Ох, трудно, трудно отыскать его! Он живёт теперь в таком-то городе, на дочери просвирни там женился».
Утром говорит старуха красной девице: «Вот тебе пода­рок: золотое пяльце да иголочка; ты только пяльце держи, а иголочка сама вышивать будет. Ну, теперь ступай с Богом и наймись к просвирне в работницы».
Сказано — сделано. Пришла красная девица на просвирнин двор и нанялась в работницы; дело у неё так и кипит под руками: и печку топит, и воду носит, и обед готовит. Просвирня смотрит да радуется. «Слава Богу! — говорит своей дочке.— Нажили себе работницу и услужливую, и добрую, без приказа всё делает!»
А красная девица, покончив с хозяйскими работами, взяла серебряное донце, золотое веретёнце и села прясть: прядёт — из кудели нитка тянется, нитка не простая, а чи­стого золота. Увидала это просвирнина дочь: «Ах, красная девица! Не продашь ли мне свою забаву?» — «Пожалуй, продам!» — «А какая цена?» — «Позволь с твоим мужем ночь перебыть». Просвирнина дочь согласилась. «Не беда! — думает.— Ведь мужа можно сонным зельем опоить, а благодаря этому веретёнцу мы с матушкой озолотимся!»
А Финиста — ясна сокола дома не было, целый день летал по поднебесью, только к вечеру воротился. Сели ужинать; крас­ная девица подаёт на стол кушанья да всё на него смотрит, а он, добрый молодец, и не узна­ёт её. Просвирнина дочь подме­шала Финисту — ясну соколу сонного зелья в питьё, уложила его спать и говорит работнице: «Ступай к нему в горницу да мух отгоняй!»
Вот красная девица отгоняет мух, а сама слёзно плачет: «Проснись-пробудись, Финист — ясный сокол! Я, красна девица, к тебе пришла, три чугунных посоха изломала, три пары башмаков железных истоптала, три просвиры камен­ных изглодала да всё тебя, милого, искала!» А Финист спит, ничего не чувствует; так и ночь прошла.
На другой день работница взяла серебряное блюдечко и катает по нему золотым яичком: много золотых яиц нака­тала! Увидала просвирнина дочь. «Продай,— говорит,— мне свою забаву!» — «Пожалуй, купи!» — «А как цена?» — «Позволь с твоим мужем ещё одну ночь перебыть».— «Хо­рошо, я согласна!»
А Финист — ясный сокол опять целый день летал по поднебесью, домой прилетел только к вечеру. Сели ужинать, красная девица подаёт кушанья да всё на него смотрит, а он словно никогда и не знал её. Опять просвирнина дочь опоила его сонным зельем, уложила спать и послала работницу мух отгонять. И на этот раз, как ни плакала, как ни будила его красная девица, он проспал до утра и ничего не слышал.
На третий день сидит красная девица, держит в руках золотое пяльце, а иголочка сама вышивает — да такие узоры чудные! Загляделась просвирнина дочка. «Продай, красная девица, продай,— говорит,— мне свою забаву!» — «Пожа­луй, купи!» — «А как цена?» — «Позволь с твоим мужем третью ночь перебыть».— «Хорошо, я согласна!»
Вечером прилетел Финист — ясный сокол; жена опоила его сонным зельем, уложила спать и посылает работницу мух отгонять.
Вот красная девица мух отгоняет, а сама слёзно причи­тает: «Проснись-пробудись, Финист — ясный сокол! Я, красна девица, к тебе пришла, три чугунных посоха изло­мала, три пары железных башмаков истоптала, три камен­ных просвиры изглодала — всё тебя, милого, искала!» А Финист — ясный сокол крепко спит, ничего не чувствует.
Долго она плакала, долго будила его; вдруг упала ему на щеку слеза красной девицы, и он в ту же минуту про­снулся: «Ах,— говорит,— что-то меня обожгло!» — «Финист — ясный сокол! — отвечает ему девица.— Я к тебе пришла: три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменных просвиры изглодала — всё тебя искала! Вот уже третью ночь над тобою стою, а ты спишь — не пробуждаешься, на мои слова не отзы­ваешься!»
Тут только узнал её Финист — ясный сокол и так обра­довался, что сказать нельзя. Сговорились они и ушли от про­свирни. Утром хватилась просвирнина дочь своего мужа: ни его нет, ни работницы! Стала жаловаться матери; про­свирня приказала лошадей заложить и погналась в погоню. Ездила, ездила и к трём старухам заезжала, а Финиста — ясна сокола не догнала: его и следов давно не видать!
Очутился Финист — ясный сокол со своею суженой возле её дома родительского; ударился он о сыру землю и сделался перышком; красная девица взяла его, спрятала за пазушку и пришла к отцу. «Ах, дочь моя любимая! Я ду­мал, что тебя и на свете нет; где была так долго?» — «Богу ходила молиться».
А случилось это как раз около Пасхи. Вот отец со стар­шими дочерьми собираются к заутрене. «Что ж, дочка ми­лая,— спрашивает он младшую,— собирайся да поедем; нынче день такой радостный!» — «Батюшка, мне надеть на себя нечего!» — «Надень наши уборы»,— говорят стар­шие сестры. «Ах, сестрицы, мне ваши платья не по росту! Я лучше дома останусь!»
Отец с двумя дочерьми уехал к заутрене; в эту пору красная девица вынула своё перышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным царевичем. Царевич свистнул в окошко — тут же явились и платья, и уборы, и карета золотая! Нарядились они, сели в карету и поехали. При­ехали к церкви, входят они в церковь, становятся впереди всех; народ дивится: какой такой царевич с царевною пожа­ловал?
На исходе заутрени вышли они раньше всех и уехали домой: карета пропала, платьев и уборов как не бывало, а царевич обратился перышком. Воротился и отец с до­черьми. «Ах, сестрица! Вот ты с нами не ездила, а в церкви был прекрасный царевич с ненаглядной царевною!» — «Ни­чего, сестрицы! Вы мне рассказали — всё равно что сама была!»
На другой день опять то же; а на третий, как стал царе­вич с красной девицей в карету садиться, отец вышел из церкви и своими глазами видит, что карета к его до­му подъехала и пропала.
Воротился отец и стал младшую дочку допра­шивать; она и говорит: «Нечего делать, надо при­знаться!» Вынула перышко, перышко ударилось об пол и обернулось царевичем.
Тут их и обвенчали, и свадьба была богатая! На той свадьбе и я был, вино пил, по усам текло, а во рту не было. Надели на меня колпак, да ну тол­кать; надели на меня кузов : «Ты, детинушка, не гузай, убирайся-ка поскорей со двора!»