Русский Фольклор

Вопрос о художественной природе исторической песни

Исходя из привычного толкования традиционного (и в сущности довольно условного) термина «историческая песня», мы должны были бы рассматривать историческую песню как жанр, существующий ради художественного изображения прошлого. Иными словами, мы должны были бы думать, что создание любой исторической песни принадлежит другой, более поздней эпохе, чем та, которая в песне отражена, и что, следовательно, здесь народ выступает как художник-историк, уподобляясь авторам исторических произведений в литературе. Между тем, художественная природа исторической песни как фольклорного жанра совершенно иная. Есть все основания (и фактического, и методологического порядка) утверждать,. что любая историческая песня создается в пределах той эпохи, которую она изображает. Другими словами, предметом исторических песен является сов ременная история, а не далекое прошлое.
Хронологическая дистанция здесь, конечно, неизбежна: очевидно, что она может сокращаться до предела (песни создаются в ходе событий) или значительно увеличиваться. Дело, разумеется, не в сроках, а в том принципиальном факте, что песня черпает жизненный материал для своей «истории» из современности. Затем попадая в условия новой действительности, становится уже исторической, она начинает выполнять ту же примерно функцию, что и историческая литература, т. е. дает художественное изображение прошлого.

Всё это прямо вытекает из общей специфики народного творчества и из характера исторической памяти и исторических интересов народа. Главный, если не единственный источник народной поэзии, питающий ее содержание, — действительность, непосредственно познаваемая и преобразуемая народом. Если литература стремится к тому, чтобы воссоздать картины прошлого, и может это сделать, опираясь на различные материалы, исторические документы и свидетельства, на научное осмысление прошлого, то народное коллективное творчество исходит прежде всего из того, что дает ему действительность.

Историческая песня не обращается к прошлому времени, она живет только настоящим. Но это настоящее отливается в песне в формы истории, получает историческое значение. Отсюда проистекают и странные, на первый взгляд, казусы: в исторических песнях бывают смещенными истинные масштабы происходившего; и то, что история зачислила в ряд событий второстепенного значения, в песне передаётся как первостепенное; и напротив, то, что записано историей на первом плане, вовсе не отмечено в песне. В самом подборе историко-песенных сюжетов, «фактов», лиц ощущается подход современника, а не историка, или точнее — подход современника-историка. Можно сказать, что в исторических песнях эпоха, историческая действительность воссоздается так, как она не может быть воссоздана людьми другого времени. Приметы ее настолько же определенны и ярки, насколько внешнее правдоподобие событий не соблюдается и им никто не дорожит. Проблема исторической достоверности песен — одна из наиболее сложных и интересных для исследователя. Мы видим часто, как самые нарушения внешней исторической точности имеют такой характер, что они не могут быть объяснены незнанием или плохим знанием истории; как раз напротив, нарушения эти прямо указывают на прекрасную осведомленность создателей песни в событиях. Но песня не только художественно воссоздает действительность, а и преобразует ее.

текст Б. Н. Путилов