Метки
-
Загадки
Заговоры
Частушки
атаман
бабушка
барин
барыня
беда
бедный
бог
богатство
богатый
брак
брат
бык
былина
вдова
век
война
время
голова
горе
гость
девица
дедушка
деньги
дети
добро
дом
душа
жена
жених
жизнь
земля
змея
имр
казак
казнь
князь
колхоз
конь
крест
крестьяне
лень
лиса
любовь
люди
мама
масленица
матушка
мать
медведь
мир
молодец
муж
мужик
небо
невеста
неволя
нужда
орда
отец
песни
поговорки
поле
поп
пословицы
пост
похороны
правда
причитания
радость
река
свадебная
сватовство
семья
сердце
сестра
сказка
слава
слёзы
смерть
совет
солдат
сон
старик
старуха
суд
считалки
труд
урожай
фольклор
хвост
хитрость
хлеб
хозяйка
царь
церковь
черти
шахта
Продвинуть вперед изучение обсуждавшихся вопросов существенно помогает именно материал Новгородской Иоакимовской летописи (НИЛ). В ней и в саге совпадают не только имя Владимира и время его правления. Сопоставимы данные НИЛ и повествования саги о деятельности Владимирова отца, хотя его имя в них передано по-разному. Степень же внимания, уделенная в НИЛ именно Владимиру (после которого 8 поколений правителей Руси не названы по именам), свидетельствует, что его княжение представляло собой исторический этап чрезвычайной значимости — по крайней мере для составителя НИЛ, а вероятнее — для его главного источника об этом периоде.
При сравнении с материалом саги нетрудно догадаться, в чем причина такого внимания НИЛ к Владимиру. Он был правителем Руси в период, когда она подверглась нашествиям гуннов. Это была, очевидно, эпоха максимального напряжения сил народа, «эпическое время», которое должно было оставить глубокий след в народной памяти. Сага называет Владимира королем. Употребление этого термина здесь оправданно: территория, подвластная, если верить саге, эпическому Владимиру, включала земли от моря до моря, простираясь далеко на восток (в чем, кстати, согласуются данные саги и НИЛ) и превосходя, как видно, размеры позднейшего Киевского государства X в. Этим объясняется интерес к Владимиру и Руси в Тидрексаге, главная тема которой, казалось бы, позволяла о них не упоминать.
В саге среди прочего повествуется подробно о нескольких походах гуннов при поддержке готов против «конунга» Руси Владимира, которому обычно сопутствует успех. При этом описываются битвы, после которых Аттила не раз обращался в бегство. Исход крупнейшего сражения решает Илья (названный здесь «ярлом» Владимира). Он сбил с коня готского витязя Хильдибранда, после чего даже неустрашимые готы побежали и вернулись с позором в землю убежавшего еще ранее с поля боя Аттилы. Лишь через полгода Аттила, уже вместе с самим Тидреком, решается, собрав больше 30 тысяч воинов, снова отправиться на Русь. Происходит трехмесячная безуспешная осада Полоцка. Только с помощью осадных машин гунны взяли наконец Полоцк и сравняли его с землей.
Тем временем Тидрек со своей частью войска идет дальше в Русскую землю, разрушая много замков и бургов. Под Смоленском он встретился с сорокатысячным войском Владимира. В ожесточенной битве Тидрек наносит смертельный удар Владимиру, после чего готы и гунны избивают почти всех русских воинов. Тогда Аттила встретился с победившим Тидреком у стен еще обороняемого русскими Смоленска. В нем находится ярл Ирон (названный здесь братом Владимира). Ирон со своими мужами решили сдаться на милость Аттилы. Тот, по совету Тидрека, даровал им жизнь и поставил Ирона управителем Руси, обязав выплачивать дань гуннам.
Разумеется, в таких повествованиях, построенных не на фиксации реальных фактов, а на использовании традиционных эпических мотивов, присутствует немалая доля достаточно очевидных домыслов — даже если отвлечься от обычных для эпоса гипербол и от хронологической несовместимости Аттилы и Теодориха. Аттила едва ли непосредственно участвовал в военных действиях на севере, однако против Руси могли быть направлены вспомогательные войска. Таковыми могли оказаться остготы, действительно подчинившиеся Аттиле. Военные действия сохранившей боеспособность части гуннов против Руси могли, в принципе, вестись и после его смерти — даже в период правления Теодориха. Но сам он Выл поглощен подчинением Италии, а отнюдь не Русских земель.
Особенно очевидна вымышленность всех рассказов саги, связанных со Смоленском, — по нескольким показателям. Сам этот город, в отличие от Полоцка, тогда не существовал, он появился только в IX в. Ирон в саге фигурирует ранее неоднократно, но не как брат Владимира и не на Руси (это один из сыновей британского короля Артура, убежавший вместе с братом Аполлонием к Аттиле; Ирон становится его вассалом и получает от Аттилы как ярл в управление Брандинаборг; А. Н. Веселовский объяснял интерполированностью смоленского эпизода саги появление там Ирона — в результате смешения). Иоакимовская летопись о кончине Владимира сообщает без какой-либо связи с военными действиями и без упоминания гуннов или готов; далее в НИЛ сказано, что поеле смерти Владимира Русью управляли его сыновья и внуки. Достаточно ясно, что эпизод саги, приуроченный к Смоленску, был в ней просто скомпонован из эпических стереотипов ради тенденциозного прославления главного персонажа, — по военным талантам и доблести будто бы далеко превзошедшего Аттилу и даже преподавшего ему урок мудрости и великодушия.
Тидрексага считается одной из самых ранних среди так называемых саг о древних временах. Это группа «героических саг», сюжеты которых восходят к эпосу древних германцев. В них присутствует синтез правды и вымысла, свойственный сагам вообще. Но основой повествования служит обычно историческое ядро. В саге о Тидреке Бернском, которая представляет собой переложение германских эпических сказаний, таковым признаны реальные походы гуннов во главе с Аттилой и деяния короля остготов Теодориха Великого.
Сага, как это видно из приводившихся выше кратчайших пересказов, оказывая явное предпочтение Тидреку перед другими своими персонажами, особенно — перед Аттилой, нередко стремится, однако, соблюсти объективность по отношению к русским. Например, Илья в саге охарактеризован позитивно: он был муж мирный и приветливый, однако — «великий властитель и сильный витязь». Илья — имя христианское, следовательно, он предстает в саге христианином (в то время были уже христиане и среди северных соседей Империи).
Несомненным христианином Илья является в поэме «Ортнит», где он именуется Илья Русский. События происходят вне пределов Русской земли, а Илья действует рядом со своим младшим родственником королем Ортнитом, воюя против язычников в Сирии. Согласно немецкой поэме, Ортнит управляет частью Ломбардии, а Илья Русский помогает ему добыть невесту вооруженной рукой — вследствие отказа отца отдать свою дочь. Сам по себе этот тип эпического сюжета традиционен для европейского эпоса. В русском он тоже разработан: былина о женитьбе князя Владимира, отзываясь на известный факт из биографии Владимира Святославича, исторически верно называет участником добывания невесты Добрыню. Но любопытно, что в варианте, который по фактическим реалиям наиболее архаичен, старшим товарищем Добрыни в вооруженном сватовстве выступает Илья, причем именно он привозит невесту на Русь. Перед нами, очевидно, воздействие древнего эпического повествования об Илье на «младшую» былину с однотипным сюжетом.
Владимир, Илья и Ортнит, согласно данным германских памятников, состоят в родственных отношениях: Илья является дядей Ортнита по матери, согласно поэме «Ортнит» (или по отцу — согласно Тидрексаге). Существенно, что генеалогия поэмы «Ортнит» (которой обоснованно отдал предпочтение А. Н. Веселовский) не дает повода считать Илью сыном наложницы Всеслава, как о том упомянуто в Тидрексаге. Илья, очевидно, являлся сыном родственницы Всеслава. Веселовский обратил внимание на то, что Илья, обращаясь к Ортниту, называет его племянником («oeheim»); а Ортнит, отвечая ему, говорит: «Я сын твоей сестры». Поэма «Ортнит» заслуживает большего доверия в характеристиках, касающихся Руси, так как содержание этого памятника не связано с настроениями, которые были порождены военными действиями гуннов и подчиненных Аттиле остготов против русских, что, естественно, обусловило враждебную им тенденциозность Тидрексаги.
Отображение древнерусского эпоса в НИЛ дает иные формы имен отца и братьев Владимира, чем зафиксированные в саге. Это нетрудно объяснить трансформациями при переходах из устной традиции в письменную, из славянской — в германскую и эволюционированием при длительном бытовании в рамках самих этих традиций (см. ниже отмеченную А. Н. Веселовским трансформацию имени Всеслава).
Генеалогия эпических героев — результат преломления в эпосе представлений о реальной генеалогии, которая сама по себе не была зафиксирована. Возможность частично согласовать построения, выводимые из двух независимых литературных обработок почти синхронных сюжетов древнегерманского эпоса (что продемонстрировал А. Н. Веселовский) и весьма краткой передачи сведений, почерпнутых из древнерусского эпоса в НИЛ, с данными, какие можно извлечь из русских былин о тех же эпических персонажах, — разумеется, еще не доказательство реальных родственных отношений исторических прототипов. Но это — свидетельство устойчивости эпической памяти и показатель либо очень давних взаимосвязей разноязычных эпических традиций, либо — общности их исторической основы.
К. Мюлленгоф, первым основательно изучивший Тидрексагу, не сомневался, что Владимир и Илья в ней — те самые, о которых повествуется в былинах. С этим были согласны почти все позднейшие исследователи, обращавшиеся к Тндрексаге в связи с древнерусским эпосом: полагали, что эпический князь Владимир и его главный богатырь представляют в этой саге привнесение, обязанное былинам, которые в Германии стали известны, вероятно, через купцов, бывавших на Руси в XI—XII столетиях. Российские эпосоведы и историки средневековой литературы, обращавшиеся к этой теме, за немногими исключениями, были единодушны в том, что германский эпос отобразил сведения, почерпнутые непосредственно или опосредованно из русских былин об Илье и князе Владимире, чьим историческим прототипом послужил управлявший Русской землей в конце X и начале XI в. киевский князь Владимир Святославич.
Проведший сопоставительную работу В. М. Гацак в итоге констатировал с удивлением, что «вместо ожидаемого отчества исторического Владимира доминирует Всеславич».
Однако А. Н. Веселовский в работе, только теперь опубликованной, оказывается, уже писал, что в эпическом Владимире Тидрексаги он не усматривает «Владимира Святого (ок. 1000 г.), как это делает Мюлленгоф».
Таким образом выясняется, что былинному князю Руси Владимиру Всеславичу соответствует в Тидрексаге «конунг» Владимир Всеславич, при котором Русь подвергалась нашествиям гуннов и готов, а былинному богатырю Илье — «ярл» Илья, герой сражений с этими противниками Руси. Существенно, что разные памятники германского эпоса не расходятся в характеристиках Ильи, отмечая не только его исключительные качества воина, но и его высокий социальный статус.
С. Н. Азбелев
УСТНАЯ ИСТОРИЯ В ПАМЯТНИКАХ НОВГОРОДА И НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ
Начало: Эпическая предыстория новгородской земли
Продолжение: Эпическая предыстория новгородской земли (3)