Метки





Продвинуть вперед изучение обсуждавшихся вопросов существенно помогает именно материал Новгородской Иоакимовской летописи (НИЛ). В ней и в саге совпадают не только имя Владимира и время его правления. Сопоставимы данные НИЛ и повествования саги о деятельности Владимирова отца, хотя его имя в них передано по-разному. Степень же внимания, уделенная в НИЛ именно Владимиру (после которого 8 поколений правителей Руси не названы по именам), свидетельствует, что его княжение представляло собой исторический этап чрезвычайной значимости — по крайней мере для составителя НИЛ, а вероятнее — для его главного источника об этом периоде.
При сравнении с материалом саги нетрудно догадаться, в чем причина такого внимания НИЛ к Владимиру. Он был правителем Руси в период, когда она подверглась нашествиям гуннов. Это была, очевидно, эпоха максимального напряжения сил народа, «эпическое время», которое должно было оставить глубокий след в народной памяти. Сага называет Владимира королем. Употребление этого термина здесь оправданно: территория, подвластная, если верить саге, эпическому Владимиру, включала земли от моря до моря, простираясь далеко на восток (в чем, кстати, согласуются данные саги и НИЛ) и превосходя, как видно, размеры позднейшего Киевского государства X в. Этим объясняется интерес к Владимиру и Руси в Тидрексаге, главная тема которой, казалось бы, позволяла о них не упоминать.
В саге среди прочего повествуется подробно о нескольких походах гуннов при поддержке готов против «конунга» Руси Владимира, которому обычно сопутствует успех. При этом описываются битвы, после которых Аттила не раз обращался в бегство. Исход крупнейшего сражения решает Илья (названный здесь «ярлом» Владимира). Он сбил с коня готского витязя Хильдибранда, после чего даже неустрашимые готы побежали и вернулись с позором в землю убежавшего еще ранее с поля боя Аттилы. Лишь через полгода Аттила, уже вместе с самим Тидреком, решается, собрав больше 30 тысяч воинов, снова отправиться на Русь. Происходит трехмесячная безуспешная осада Полоцка. Только с помощью осадных машин гунны взяли наконец Полоцк и сравняли его с землей.
Тем временем Тидрек со своей частью войска идет дальше в Русскую землю, разрушая много замков и бургов. Под Смоленском он встретился с сорокатысячным войском Владимира. В ожесточенной битве Тидрек наносит смертельный удар Владимиру, после чего готы и гунны избивают почти всех русских воинов. Тогда Аттила встретился с победившим Тидреком у стен еще обороняемого русскими Смоленска. В нем находится ярл Ирон (названный здесь братом Владимира). Ирон со своими мужами решили сдаться на милость Аттилы. Тот, по совету Тидрека, даровал им жизнь и поставил Ирона управителем Руси, обязав выплачивать дань гуннам.
Разумеется, в таких повествованиях, построенных не на фиксации реальных фактов, а на использовании традиционных эпических мотивов, присутствует немалая доля достаточно очевидных домыслов — даже если отвлечься от обычных для эпоса гипербол и от хронологической несовместимости Аттилы и Теодориха. Аттила едва ли непосредственно участвовал в военных действиях на севере, однако против Руси могли быть направлены вспомогательные войска. Таковыми могли оказаться остготы, действительно подчинившиеся Аттиле. Военные действия сохранившей боеспособность части гуннов против Руси могли, в принципе, вестись и после его смерти — даже в период правления Теодориха. Но сам он Выл поглощен подчинением Италии, а отнюдь не Русских земель.
Особенно очевидна вымышленность всех рассказов саги, связанных со Смоленском, — по нескольким показателям. Сам этот город, в отличие от Полоцка, тогда не существовал, он появился только в IX в. Ирон в саге фигурирует ранее неоднократно, но не как брат Владимира и не на Руси (это один из сыновей британского короля Артура, убежавший вместе с братом Аполлонием к Аттиле; Ирон становится его вассалом и получает от Аттилы как ярл в управление Брандинаборг; А. Н. Веселовский объяснял интерполированностью смоленского эпизода саги появление там Ирона — в результате смешения). Иоакимовская летопись о кончине Владимира сообщает без какой-либо связи с военными действиями и без упоминания гуннов или готов; далее в НИЛ сказано, что поеле смерти Владимира Русью управляли его сыновья и внуки. Достаточно ясно, что эпизод саги, приуроченный к Смоленску, был в ней просто скомпонован из эпических стереотипов ради тенденциозного прославления главного персонажа, — по военным талантам и доблести будто бы далеко превзошедшего Аттилу и даже преподавшего ему урок мудрости и великодушия.
Тидрексага считается одной из самых ранних среди так называемых саг о древних временах. Это группа «героических саг», сюжеты которых восходят к эпосу древних германцев. В них присутствует синтез правды и вымысла, свойственный сагам вообще. Но основой повествования служит обычно историческое ядро. В саге о Тидреке Бернском, которая представляет собой переложение германских эпических сказаний, таковым признаны реальные походы гуннов во главе с Аттилой и деяния короля остготов Теодориха Великого.
Сага, как это видно из приводившихся выше кратчайших пересказов, оказывая явное предпочтение Тидреку перед другими своими персонажами, особенно — перед Аттилой, нередко стремится, однако, соблюсти объективность по отношению к русским. Например, Илья в саге охарактеризован позитивно: он был муж мирный и приветливый, однако — «великий властитель и сильный витязь». Илья — имя христианское, следовательно, он предстает в саге христианином (в то время были уже христиане и среди северных соседей Империи).
Несомненным христианином Илья является в поэме «Ортнит», где он именуется Илья Русский. События происходят вне пределов Русской земли, а Илья действует рядом со своим младшим родственником королем Ортнитом, воюя против язычников в Сирии. Согласно немецкой поэме, Ортнит управляет частью Ломбардии, а Илья Русский помогает ему добыть невесту вооруженной рукой — вследствие отказа отца отдать свою дочь. Сам по себе этот тип эпического сюжета традиционен для европейского эпоса. В русском он тоже разработан: былина о женитьбе князя Владимира, отзываясь на известный факт из биографии Владимира Святославича, исторически верно называет участником добывания невесты Добрыню. Но любопытно, что в варианте, который по фактическим реалиям наиболее архаичен, старшим товарищем Добрыни в вооруженном сватовстве выступает Илья, причем именно он привозит невесту на Русь. Перед нами, очевидно, воздействие древнего эпического повествования об Илье на «младшую» былину с однотипным сюжетом.
Владимир, Илья и Ортнит, согласно данным германских памятников, состоят в родственных отношениях: Илья является дядей Ортнита по матери, согласно поэме «Ортнит» (или по отцу — согласно Тидрексаге). Существенно, что генеалогия поэмы «Ортнит» (которой обоснованно отдал предпочтение А. Н. Веселовский) не дает повода считать Илью сыном наложницы Всеслава, как о том упомянуто в Тидрексаге. Илья, очевидно, являлся сыном родственницы Всеслава. Веселовский обратил внимание на то, что Илья, обращаясь к Ортниту, называет его племянником («oeheim»); а Ортнит, отвечая ему, говорит: «Я сын твоей сестры». Поэма «Ортнит» заслуживает большего доверия в характеристиках, касающихся Руси, так как содержание этого памятника не связано с настроениями, которые были порождены военными действиями гуннов и подчиненных Аттиле остготов против русских, что, естественно, обусловило враждебную им тенденциозность Тидрексаги.
Отображение древнерусского эпоса в НИЛ дает иные формы имен отца и братьев Владимира, чем зафиксированные в саге. Это нетрудно объяснить трансформациями при переходах из устной традиции в письменную, из славянской — в германскую и эволюционированием при длительном бытовании в рамках самих этих традиций (см. ниже отмеченную А. Н. Веселовским трансформацию имени Всеслава).
Генеалогия эпических героев — результат преломления в эпосе представлений о реальной генеалогии, которая сама по себе не была зафиксирована. Возможность частично согласовать построения, выводимые из двух независимых литературных обработок почти синхронных сюжетов древнегерманского эпоса (что продемонстрировал А. Н. Веселовский) и весьма краткой передачи сведений, почерпнутых из древнерусского эпоса в НИЛ, с данными, какие можно извлечь из русских былин о тех же эпических персонажах, — разумеется, еще не доказательство реальных родственных отношений исторических прототипов. Но это — свидетельство устойчивости эпической памяти и показатель либо очень давних взаимосвязей разноязычных эпических традиций, либо — общности их исторической основы.

К. Мюлленгоф, первым основательно изучивший Тидрексагу, не сомневался, что Владимир и Илья в ней — те самые, о которых повествуется в былинах. С этим были согласны почти все позднейшие исследователи, обращавшиеся к Тндрексаге в связи с древнерусским эпосом: полагали, что эпический князь Владимир и его главный богатырь представляют в этой саге привнесение, обязанное былинам, которые в Германии стали известны, вероятно, через купцов, бывавших на Руси в XI—XII столетиях. Российские эпосоведы и историки средневековой литературы, обращавшиеся к этой теме, за немногими исключениями, были единодушны в том, что германский эпос отобразил сведения, почерпнутые непосредственно или опосредованно из русских былин об Илье и князе Владимире, чьим историческим прототипом послужил управлявший Русской землей в конце X и начале XI в. киевский князь Владимир Святославич.

Проведший сопоставительную работу В. М. Гацак в итоге констатировал с удивлением, что «вместо ожидаемого отчества исторического Владимира доминирует Всеславич».
Однако А. Н. Веселовский в работе, только теперь опубликованной, оказывается, уже писал, что в эпическом Владимире Тидрексаги он не усматривает «Владимира Святого (ок. 1000 г.), как это делает Мюлленгоф».
Таким образом выясняется, что былинному князю Руси Владимиру Всеславичу соответствует в Тидрексаге «конунг» Владимир Всеславич, при котором Русь подвергалась нашествиям гуннов и готов, а былинному богатырю Илье — «ярл» Илья, герой сражений с этими противниками Руси. Существенно, что разные памятники германского эпоса не расходятся в характеристиках Ильи, отмечая не только его исключительные качества воина, но и его высокий социальный статус.

С. Н. Азбелев
УСТНАЯ ИСТОРИЯ В ПАМЯТНИКАХ НОВГОРОДА И НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ

Начало: Эпическая предыстория новгородской земли

Продолжение: Эпическая предыстория новгородской земли (3)