Русский Фольклор

Последней специальной работой о НИЛ стала кандидатская диссертация ныне покойного В. И. Вышегородцева, защищенная в Москве в 1986 г. Содержание ее почти не было отражено в печати. Машинописный текст диссертации хранится в Российской государственной библиотеке. Сопоставление его с изданным авторефератом показало, что приводимые ниже выдержки из реферата материалом проведенного диссертантом исследования подкрепляются, хотя и не в полной мере (что я попытаюсь конкретно показать).
Вышегородцев не согласился с теми своими предшественниками, которые «рассматривали Иоакимовскую летопись как „фантастический" памятник позднего летописания конца XVII века». Наиболее важными результатами проведенной диссертантом работы мне представляются плоды соотнесений с исследованиями, помогающими гипотетически выяснить происхождение упомянутых — действительно оригинальных — известий. Вышегородцев сопоставил известия НИЛ, касающиеся князя Святослава, с недавно переизданной монографией А. Н. Сахарова, основанной на совокупности источников, включая такие, которые действительно еще не были введены в оборот русской науки до середины XVIII в.
Вышегородцев пишет, что, в отличие от «Повести временных лет», «византийские источники говорят об участии отрядов из Венгрии в борьбе русских войск с византийцами», а противостояние «русско-венгерскому союзу соглашения хазар, болгар и греков подтверждается историческими исследованиями А. Н. Сахарова». Это позволяет «считать реальным и более ранним» известие НИЛ, «чем запись Начальной легописи, где хазары оторваны от своих союзников болгар». Вышегородцев обращает внимание на заключение Сахарова, что «Святослав создал <...> коалицию, куда входили <.,.> возможно, и поляки», а это «совпадает с указанием Иоакимовской летописи на союз Святослава с князем ляцким». Что касается «долгих стен», у которых потерпел поражение Святослав, то «Татищев не мог найти указаний, где эти стены находятся», но известия о них имеются у Прокопия Кесарийского, который писал, что «длинные стены <...> отстоят от Византии немного больше одного дня пути»; термин этот есть и у Стрыйковского (в русском переводе XV11 в. его хроники), но «в отрывке, совершенно не связанном с походами Святослава». Ссылаясь на А. Н. Сахарова, диссертант пишет: «Поражение у „длинных стен" под Аркадиополем, зафиксированное в византийских хрониках, послужило поводом для гонений и казней па христиан, бывших в войске Святослава».
В. И. Вышегородцев предполагает, что в НИЛ «нашел отражение источник, восходящий к болгарской письменности. В связи с этим, — продолжает диссертант, — понятна и негативная оценка деятельности Святослава в Болгарии, где отмечаются поражения, а не победы русских», причем «чувствуется мощная клерикальная струя», и «рассказ завершается прославлением Бога, ниспославшего смерть на князя — гонителя христиан». Отсылая к труду М. Д. Приселкова, который, вслед за А. А. Шахматовым, высказывал «гипотезу о принятии христианства Владимиром из Болгарии, точнее — Охридского царства», В. И. Вышегородцев пишет: «Имя Симеона, который умер в 927 г., носил его внук Роман <...>, нареченный царем болгар с целью возвышения Охридского царства», и, «естественно, такие подробности из политической жизни Болгарии конца X в. мог знать только современник описываемых событий».
Вышегородцев соотнес результаты наблюдений над текстом НИЛ с гипотезами своих предшественников, в частности — М. Н. Тихомирова, который предполагал, что существовало «сказание о русских князьях X в.», и А. Г. Кузьмина, который писал о его составлении при Святополке, соглашаясь с Тихомировым.
Поскольку фактический отец Святополка — Ярополк женат был на христианке и воспитывался при дворе своей бабки — христианки Ольги, В. И. Вышегородцев предполагает, что Ярополк «воспринял от нее христианство», хотя, как говорится в НИЛ, «не крестися народа ради». В связи с тем, что жена Ярополка, приведенная Святославом из Болгарии, была там «черницей», диссертант предположил, что «при дворе Ярополка и его жены-христианки имелись пресвитеры болгарского происхождения, составлявшие окружение Ярополка и вызывавшие недовольство дружинников — поклонников языческих культов». Это позволяет автору объяснять прохристианскую и антиязыческую тенденцию ряда оригинальных текстов НИЛ, посвященных событиям, происходившим после Рюрика и до вокняжения Владимира. Сюда относятся не только чрезвычайно благожелательный отзыв НИЛ о Ярополке и особенности в изложении войны с ним Владимира, бывшего еще язычником, но и упомянутые выше тенденции в рассказе о княжении Святослава, и оригинальные подробности в описании княжения Ольги, и текст известия НИЛ об убиении «блаженного» Аскольда, преданного киевлянами-язычниками после принятия им крещения.
Но, как представляется, диссертант напрасно усматривает противоречие между цитированной выше фразой НИЛ и следующей, где речь идет об обращенной в Царьград просьбе прислать на Русь митрополита. Древности предыдущего текста противоречит имя присланного в ответ на эту просьбу митрополита Михаила. Знакомый с am и рованной выше работой В. Л. Янши В. И. Вышегородцев связывает вставку о Михаиле с предполагаемым воздействием Свода 1650 г., несмотря на то что в тексте этого свода Михаил — «сирин», а в ИЛ — «болгарин». Думается, что идущее далее повесгвование о крещении Новгорода логично следует за обшей фразой НИЛ о том, что присланные епископы стали крестить «всюду»; и в такой последовательности тоже нет противоречия, усмиренного автором.
предполагает В. И. Вышегородцев вслед за В. Н. Татищевым, читалось на листах, утраченных в оригинале рукописи НИЛ, полученной от Мелхиседека.
А так как из текста НИЛ можно заключить, что Владимир принял крещение в Болгарии, откуда затем прибыли ученые иереи, это дает В. И. Вышегородцеву основание для согласия с теми своими предшественниками, которые предполагали либо ведение летописания уже при Ярополке, либо создание при его сыне Святополке исторической повести о первых русских князьях. Диссертант связывает ее составление со Святополком, поскольку весьма сдержанное отношение НИЛ к Владимиру — в противовес отношению к Ярополку — делает естественным предположение, что тексты эти создавались в окружении князя, настоящим отцом которого был не Владимир, а Ярополк.
Почти половина работы Вышегородцева посвящена упомянутой уже «Истории еже о начале Руския земли» или, как ее именует диссертант, «Повести о древнейшей истории Руси», а также частично — летописным сводам 1650 и 1652 гг., поскольку в их состав вошла эта «Повесть», позже распространившись в отдельных списках. Но, в отличие от А. Л. Гольдберга, диссертант рассматривал не столько взаимоотношения текстов, сколько взаимоотношения идей, которые он усматривает в главных разновидностях «Повести». Однако что касается соотношения «Повести» и НИЛ, то в этом вопросе В. И. Вышегородцев в сущности солидарен с Гольдбергом и даже приводит в подкрепление аналогичного понимания соотношения их текстов любопытный «текстологический» довод. Согласно «Повести», послы из Русской земли, прибывшие к Рюрику, «молиша его, да идет к ним княжити; и умолен бысть князь Рюрик и поиде на Русь». По мнению диссертанта, «неоднократное обращение послов к Рюрику с „мольбой" о принятии престола <...> в Иоаки-мовской летописи превращается в название средней дочери Гостомысла» — Умила. А это, считает В. И. Вышегородцев, «позволяет говорить о трансформации взглядов летописцев на природу монархического правления по такому важному вопросу, как взаимоотношение государя, царской власти и народа». Имеется в виду переход от избрания царя народом к наследственной передаче власти.
Однако на самом деле и в «Повести», и в НИЛ послы обращаются с просьбой к Рюрику один раз — по указанию Гостомысла. Разница состоит только в стиле: кратко и просто это сказано в НИЛ, пространнее и довольно напыщенно — в «Повести». Имя Умилы — аргумент явно искусственный. Другое дело, что через нее власть, согласно НИЛ, переходит от Гостомысла к его внуку, а в «Повести» просители обращаются к наследнику «самодержцев, иже от рода кесаря Августа» —лицу гораздо более знатному, чем внук Гостомысла. Это — разница существенная. Как известно, эпизод, в котором «воевода новогородскы имянем Гостомысль» перед смертью «съзва владалца сущая с ним Новагорода» и дает им совет призвать князя «римска царя Августа рода», был уже в послании Спиридона-Саввы, где появился, по-видимому, в начале XVI в., перейдя оттуда в «Сказание о князьях Владимирских» и в летописи XVI— XVII вв. Восходит ли здесь завещание Гостомысла к устному источнику или к письменному, сказать пока трудно, но при сравнении с текстом НИЛ эпизод выглядит явно вторичным, а не первичным: естественно, что тогда была сочтена более соответствующей престижу России просьба принять престол, обращенная к потомку императора Августа, чем к родственному по женской линии иностранному потомку местного правителя. В результате получалось, что династия Рюриковичей происходит от Августа, а не от Гостомысла. Переработка в обратном направлении была бы необъяснима.
Судя по диссертации В. И. Вышегородцева, он был плохо знаком с работой Б. Клейбера и не был знаком со статьей М. Горлина. Но отчасти оказался близок последнему, так как относил составление НИЛ ко второй трети XVIII в. и пытался связать его с политической ситуацией того времени. Однако, согласно Вышегородцеву, составитель НИЛ «принадлежал к дворянской среде», причем остается непонятным, как возникшая в этой среде летопись сразу же оказалась в Бизюкове монастыре у малообразованного Мелхиседека. Есть в диссертации и другие несогласованные, малообоснованные соображения, иногда — просто домыслы. Но В. И. Вышегородцеву удалось конкретно показать, что «вторая часть Иоакимовской летописи сохранила отзвуки ранней летописной традиции», причем «отдельные известия ее обладают чертами исторической реальности».
Относительно рассказа о крещении это доказал В, Л. Янин, а что касается других известий — Вышегородцев привел подтверждения того, о чем писал небезосновательно еще П. А. Лавровский.

С. Н. Азбелев
УСТНАЯ ИСТОРИЯ В ПАМЯТНИКАХ НОВГОРОДА И НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ

Начало: Устная основа летописи епископа Иоакима

Продолжение: Устная основа летописи епископа Иоакима (6)