Русский Фольклор

О принципах научного издания исторических песен: начало статьи

3. Расположение в издании песен по историко-хронологическому принципу требует неизбежно предварительной работы по конкретно-историческому их приурочению. В большинстве случаев работа эта не вызывает особых трудностей, особенно в наше время, когда мы располагаем большим материалом, накопленным наукой по комментированию песен.
Необходимо остановиться на случаях особых, трудных. Известно, во-первых, что в некоторых сюжетах имена персонажей не являются неизменными для всех вариантов: в одних текстах называется историческое лицо XVI века, в других-XVII и даже XVIII. Приведу один показательный пример.
Большинство вариантов песни «Поход голытьбы под Казань» называет атаманом Ермака. Песня эта, на основании не только имени ее центрального персонажа, но и некоторых других данных, должна быть отнесена к XVI веку. Но в одном-двух вариантах атаманом назван Степан Тимофеевич, т. е., по-видимому, Разин. В самом тексте нет никаких особенностей, которые говорили бы о попытках переработки песни применительно к XVII веку Внесение в нее нового исторического имени не изменило ее исторического содержания и идейного смысла. Поэтому хотя в данном тексте и упомянут Степан Тимофеевич, помещать его при издании надо в цикле о Ермаке. С аналогичными случаями мы встречаемся и в других сюжетах XVI века. В одном варианте песни «Ермак у Ивана Грозного» царь назван Петром Алексеевым; в варианте сюжета «Оборона Пскова от Стефана Батория» упоминается полководец Петровского времени Борис Шереметев.
Каждый такой анахронизм может быть объяснен; его нельзя игнорировать при изучении истории сюжета, его судьбы в поздней традиции. Но его нельзя принимать во внимание при издании текстов. Основу любой исторической песни составляет сюжет. С каждым песенным сюжетом органически связаны и определенные исторические персонажи. Конкретно-историческое приурочение песни должно производиться по этим двум основным признакам (сюжет и персонажи, органические для него).
Другое дело, когда в варианте мы обнаруживаем не только новое историческое имя, но и сюжетные изменения, свидетельствующие о более или менее удачных попытках переработки старых сюжетов применительно к новым условиям. Перед нами текст песни, во многом сходный с вариантами сюжета «Поход голытьбы под Казань». Но текст этот не только дает имя Степана вместо Ермака, а и содержит целый ряд таких особенностей, которые прямо связывают его в идейно-тематическом плане с разинским циклом.
Следовательно, в тех случаях, когда налицо не простая внешняя переадресовка сюжета, но его переработка применительно к новым историческим обстоятельствам, текст естественно помещать в новом ряду.
Можно привести следующий пример с песней, которая не является строго исторической, хотя и с достаточным основанием помещается в сборниках исторических песен: «Мать встречает дочь в татарском плену». В большинстве ее вариантов речь идет о татарах, которые делят полон; героиня песни достается татарину; ребенка, который оказывается ее внуком, она называет татарином, и т. д. Исследование сюжета показывает, что он сложился скорее всего в условиях татарского ига. Однако в целом ряде вариантов татарские наименования последовательно заменяются турецкими" сюжет при этом не только никак не меняется по существу, но и не получает никаких новых характерных подробностей. Естественным представляется поэтому расположение всех вариантов — и «татарских» и «турецких» — рядом, а не в самостоятельных группах, разделенных хронологией. Другое дело-варианты того же сюжета, в которых события приурочиваются к еще более позднему времени и вместо татар и турок действуют «киргизушки» Применение здесь сюжета к истории XVIII-XIX веков не ограничивается переменой наименований: в песню входит ряд реалий и подробностей явно поздних причем они отнюдь не воспринимаются как простые анахронизмы но вполне органичны для содержания песни.

4. Одна из проблем, неизбежно встающих при более или менее значительных по объему изданиях, это проблема расположения и принципов подачи вариантов одного сюжета.
Что касается вопроса о расположении вариантов, то он существует лишь для изданий определенного типа. В сборниках, где весь материал группируется по месту записи и по исполнителям, этот вопрос не вызывает никаких сомнений: любой текст здесь печатается вне зависимости от его отношения с другими вариантами данного сюжета. Обычно в изданиях такого типа прилагается в конце указатель сюжетов с перечнем опубликованных вариантов (Григорьев, Марков, Астахова).
Скажем сразу, что для изучения конкретного сюжета (былинного или историко-песенного-безразлично) такой принцип расположения текстов дает очень мало, не только вызывая большие трудности, но и порождая подчас не совсем верные представления о природе и сущности варианта. И если с ним надо считаться при изданиях специфического характера (собрания разных жанров определенного района), то в изданиях, специально посвященных исторической песне, он кажется совершенно не приемлемым. Это становится очевидным при знакомстве с книгой В. Ф. Миллера «Исторические песни русского народа XVI-XVII вв.». Цель этого издания-дать свод всех известных вариантов основных песенных сюжетов. Следовательно, композиция вариантов является для него особенно важной. Как же Миллер решил эту задачу? В основу своей композиции он положил областной принцип: сначала идут северные варианты (Архангельская, Олонецкая и примыкающие губернии), затем сибирские и верхнеуральские, казачьи (Дон, Терек, Урал), поволжские (вниз по течению, начиная с Нижегородской губернии), среднерусские; в заключение помещаются тексты, географически не определенные. Внутри больших территориальных групп тексты располагаются по сборникам.
Здесь нет необходимости разбирать, насколько продумано осуществляется у Миллера этот принцип (чем вызван, например, порядок размещения районов, порядок следования сборников и т. д.). Дело в том, что этот принцип в целом не представляется плодотворным. В лучшем случае он позволяет представить географию записей данного сюжета — и только. Но эту задачу гораздо проще разрешить с помощью соответствующих указателей.
Главная же задача публикаций вариантов — дать понятие о каждом песенном сюжете в его различных редакциях, версиях и т. п. — изданиями типа книги В. Миллера не только не разрешается, но и ставится на неверную основу. Географический принцип законен, если исходить из представлений о решающей роли определенной местной традиции в формировании редакций, в судьбе песенного сюжета и т. д. Но прежде чем делать какие-то выводы об этой роли, необходимо установить характер редакций, дать определенную систематизацию текстов по характеру разработки в них сюжета и т. д. Следовательно, нужна группировка вариантов не по внешним признакам (место и время записи, исполнитель, сборник и т. д.), а по существу (разработка сюжета). При таком подходе обнаруживается, что записанные в одном районе различные тексты нередко решительно расходятся между собой в сюжетном отношении, попадают в разные группы, соответствующие тем или иным редакциям (версиям).
В результате такой систематизации вариантов может быть выявлена чрезвычайно интересная картина реальной жизни сюжета, отраженной в имеющихся записях, открыты соответствия и расхождения, совпадения и различия, порожденные рядом причин, в числе которых может оказаться и такая, как местные фольклорные традиции. Вопрос о роли этих местных традиций в судьбе сюжета естественно выяснится при указанной нами системе публикации вариантов: если окажется, что сюжетные соответствия и расхождения могут быть связаны с географией записей, то в таком случае законно говорить о местных редакциях (версиях) сюжета и исследовать эту проблему, насколько позволяет имеющийся материал. Мы не отстраняемся от этой проблемы. Но мы против того, чтобы решать ее a priori и подчинять ей принципы систематизации материала. Плодотворность предлагаемой нами систематизации состоит в том, что она носит предварительный характер и дает возможность изучать представленный материал в самых разнообразных направлениях, в то время как принцип, принятый Миллером, лишь затрудняет такое изучение.
Следует напомнить, что уже у П. Бессонова мы обнаруживаем попытку дать систематизацию, сходную с предполагаемой нами. Не придавая значения месту записи, он группировал варианты на основе своих представлений об основной версии сюжета и его различных редакциях, стремился показать, как шло развитие сюжета в фольклорной традиции. У Бессонова было еще очень мало вариантов, он не владел тем громадным материалом, каким владеем мы сейчас; многое в истории сюжетов Бессонов понимал и истолковывал неверно. Но самый принцип, из которого он исходил, был вполне здоровым.

Б. Н. Путилов

О принципхх научного издания исторических песен: продолжение