Русский Фольклор

Начало: Предыстория народной деревянной скульптуры
Тотемы и идолы
Предыстория народной деревянной скульптуры
А.К.Чекалов Издательство «Искусство», 1974 г.

Мало исследован вопрос о пластическом оформлении древних игрищ. Литературные материалы отрывочны, скупы и тенденциозны (церковные обличения), а вещественных памятников почти не сохранилось. Купальские и другие «бесовские» гулянья сопровождались своеобразным маскарадом, когда девицы и парни обменивались одеждами, рядились в шкуры и ветви, прыгали через горящий костер. В ночь на 24 июня, по словам игумена Памфила (XVI в.), весь город словно «взбесится»... и стучат бубны и гудут струны...» и начинается женам и девкам «плескание и плясание, главам их покивание, бесовские угодья свершахуся и хребетом их вихляние, ногам их скакание и топтание...».
Во время подобных игрищ устраивались чучела Купалы, Костромы или Марены, возможно из дерева или соломы, которые под конец сжигали или топили в воде. А. Веселовский связывает эти чучела с идольскими изображениями, фигурировавшими на древнегреческих праздниках в честь Адониса. Не случайно на Руси были запрещены «игры, именуемые куклы и скоморохи». Свадебные обряды, по-видимому, сопровождались манипуляциями с фаллическими изображениями.

Живые следы древних игрищ отмечены этнографами во многих районах.
На Севере записана игра с переодеванием в лошадь при помощи прялки-корневухи, хомута, узды, страшной маски. «Конь» состоит из двух человек под полушубком, несущих на плечах палку. На палку садится верхом третий парень в маске и женском сарафане. Впереди идет четвертый, у которого две маски — на лице и на затылке. Сходные обряды отмечены в Горьковской области.
...
На масленицу, которая совпадала по времени с древним праздником — в честь языческого «скотьего бога» Волоса, слившегося впоследствии с христианским Власием, возили иногда деревянного истукана, посаженного на лошадь, или носили ряженого мужика, сидящего на колесе с калачом и выпивкой в руках. В сибирских деревнях «Госпожу масленицу» изображала иногда баба с прялкой или целая группа, состоявшая из поставленной на сани лодки, в которой ехали гребцы-скоморохи и медведь.

Взятие и разрушение снежного городка, устраивавшегося на масленой неделе, также имело символический смысл проводов зимы. Вместо снежной крепости ставился иногда ледяной столб или ворота, увенчанные слепленными из снега человечками или птицами, которых предстояло сбить. В Псковской губернии чучело масленицы одевали в вывороченные мехом наружу шубы, подпоясывали кушаком, надевали на него лапти и шапку. В других случаях чучеле придавали вид молодухи, сажали на высокий столб, обвешанный пучками соломы, льна, сковородками, даже блинами. Столб устанавливался на санях. Рядом, на колесе, пристраивался мужик с гармонью, и начиналось катание по деревням с песнями, шумом и звоном бубенцов.

Встречая масленицу, парни и девушки иногда рядились в маскарадные одежды, зажигали солому, клали себе на голову блины. В Пермской губернии возили на санях две деревянные статуи и плясали около них.

Аналогичные игры-обряды устраивались во время святок. К числу святочных принадлежностей относится небольшая группа деревянных и берестяных масок из Гос. музея этнографии. Берестяные маски условны. Они имеют форму полуцилиндра, с прорезями для глаз и рта, дополнены раскраской и наклеенными усами и бородой. Напротив, скульптурно-резная маска довольно точно воспроизводит очертания и размер человеческого лица, она вырезана мягко, пластично и лишена экспрессии. Черты спокойны, слегка юмористичны. Формы ее типичны для рельефных и плоскостных «ликов» в северной народной резьбе. В маске есть сходство с головой известной «Параскевы» из Вологды XVI века, ее можно сопоставить также с разными изображениями «домовых» из раскопок в Новгороде.
Маскарадная фигура «коня-русалки» из Гос. музея этнографии более схематична. Деревянные резные челюсти этой составной маски подвижны и могут широко раскрываться, захлопываясь затем со стуком.

Символика святочных игрищ — свадебная. В разнузданных играх «ряженых», которым все дозволено, сохраняется откровенный эротизм. Главные маски при этом: конь, бык, курица, гусь, а также медведь и непременно мертвец. Иногда святочные игры устраивались в церковных трапезных, как это отмечено, например, на Кокшеньге. Из гроба извлекался покойник и ставился в углу, причем в зубы ему всовывали зажженную лучину для освещения. В других случаях настоящего покойника замещала маска.

Накануне рождества в Олонецкой губернии, в Шенкурском и Вельском округах и в других местах Севера стряпали и пекли «козульки» и «коровки» из черного или пшеничного теста в виде коров, быков, овец, домашних птиц. Одну из козулек клали над воротами, чтобы скот лучше пасся и плодился. Другие расставлялись на окнах, рассылались в подарок родным.

На Севере особенно стойко держались цельные, комплексные формы игрищ, в которых сливались пение, пляски, ряженье, игра, гадание и начатки народного театра.

Болваны и чучелы сохраняли для крестьян магическое значение до позднейшего времени. В Климовской волости Устюжского уезда в середине XIX века для излечения сибирской язвы делали истукана наподобие человека и выбрасывали его через окно на кладбище. На место умершего родственника в некоторых районах клали полено, а за воротами дома сжигали соломенное чучело.

Связь «чучел» с деревянными богами-идолами несомненна. Бесспорно также, что финно-угорский Север изобиловал истуканами задолго до прихода новгородцев, в быту которых, по-видимому, также сохранялись резные изображения, связанные с остатками языческих культов.

Можно думать, что здесь, вдалеке от церковных центров и в тесном соседстве с живым язычеством, тайно сбереженные славянские идолы обрели новое существование, более явное и пластически выраженное, чем в центральных и южных княжествах.

Легенда повествует о том, что норвежцы Тарер и Карл, прибывшие в Биармию в XI веке, ограбили местное кладбище, где стоял истукан бога Йомалы. Деревянный идол, скрытый внутри ограды, был украшен золотой короной. Рядом с ним помещалась чаша с золотом. Еще в XVII веке в Холмогорах показывали рощу, где когда-то находилось это чудское божество.

Продолжение: Предыстория народной деревянной скульптуры 7